На юбилей Улановой
Весь театр взрывается аплодисментами,
Вышли ложи и ярусы из берегов.
Разноцветный, сплошной, перевязанный лентами,
Полетел на Уланову дождь из цветов.
…На крылах возносясь, как молящийся инок,
Как носили с собой талисман в старину,
Я в нагрудном кармане носил ее снимок.
Лебединый тот образ прошел сквозь войну.
И — ни боли, ни ярости в сердце — главенство,
И реальность железная не леденит.
Словно купол небес, нас влечет совершенство,
Одаряет нас чудом, с собой единит.
Обладает искусство магическим свойством
Возвращать нас в гармонию сказки опять.
Этот труд не учесть электронным устройством,
Никакой кибернетикой не подсчитать.
…А букеты — как зонтики! Цветы — как салюты!
Ни очнуться от чуда, ни слез утереть.
В нашей жизни бывают такие минуты —
После них, говорят, что не жаль умереть.
И любовь и восторг разрастались не планово.
Как живой шевелился театр от цветов.
И пленительно мне улыбалась Уланова
Из пронзительных лет, из солдатский годов.
Михаил Львов, 1975 г.
На спектакль «Ромео и Джульетта»
Над Шекспиром поднят занавес.
Древних шпаг скрестились лезвия.
И, на повседневность жалуясь,
В зал светло вошла поэзия,
Отстранила спекуляции
И парламентские прения,
Как хирург на операции,
Возвратила людям зрение!
Что их завтра ждет? Убогая
Гордость, проданная дешево?
Но пока искусство трогает
Все, что есть в душе хорошего.
От оркестра ветер пламенный
Рвется на простор, за стены.
И театр молчит, как каменный,
И не сводит глаз со сцены,
Где крылатая Уланова,
Вся из света и эфира,
Англичанам дарит заново
Их великого Шекспира
Екатерина Шевелева, 1956 г.
На новый год
Сижу в раздумье над письмом —
Что можно пожелать Богине?
Но ведь и прелесть Ваша в том,
Что всей божественностью линий
Не заштрихован человек.
Не той, прославленной в молве,
А милой и земной Галине
Желаю я, чтобы отныне
Ее не мучил мудрый зуб,
Чтоб слева не было подножки
От закапризничавшей ножки
И хвори ни в одном глазу.
Желаю лета голубого,
Хороших книг, хороших встреч,
Как можно больше сил сберечь
Для Вашего искусства злого.
Минувший год был полон Вами
За все, за все благодарю.
И с мыслью о прекрасной Даме
Встречаю новую зарю.
1939 г.
Коварства озера
От солнца вспух мой бедный лоб
на озере.
В балете с головой утоп
на «озере».
Перед Богиней в лужу хлоп
на озере.
Охотник Лебедь нашу цоп
на озере.
1940 г.
На выставке Левитана
Солнце, легкий мороз. Вы изящная, хрупкая
Я иду с Вами под руку. Это сон и не сон.
Вы мечта и так близко, под беличьей шубкою,
Наши мысли текут в этот час в унисон.
Левитан. Его дали и заводи узкие,
Что так живо напомнили Вам Селигер,
Гармонируют с Вами задумчивой русскою
И бросают на Вас поэтический флер.
Завтра снова Вы — Лебедь, Раймонда, Мария,
Но сейчас в окружении этих картин
Словно Муза певучей бескрайней России
И ключа Вашей прелести мне не найти.
Жизель без Улановой
Жизель танцует не она —
Перед спектаклем нам сказали.
Но Ею тишина полна,
Ей пела скрипка в темном зале.
Тоской мечты зову Ее.
Она летит в воздушном танце
(Продлись ведение мое)
Ей мысли, музыка и стансы!
Первое впечатление
Слышен грустный мотив. И является Лебедь
И высоким искусством душа пленена
И слова восхищенья не больше, чем лепет,
И затронута каждая в сердце струна.
Это музыка линий, вдохновенное пенье
Пируэтов, адажио и фуэтэ —
Все сливается вместе в одном впечатлении
В изваянной искусством далекой мечте.
И уходишь взволнованный, с нежной тоскою
О прекрасном виденье прошедшего дня.
Чем ответить могу я, отплатой какою
Той, которая так подарила меня.
Д. Лузанов
27-28/VII-1939 г.
Дорогой Галине Сергеевне мои дорожные думы
«Уланово»… «Улан-Удэ» —
Названье забайкальских станций
Как будто даже здесь (где-где’)
Витат образ феи танца.
Как хорошо за тыщи верст
Побыть воспоминаньем с Вами
И, руку протянув, как горсть,
Коснуться мысленно губами
В ответ протянутой руки!
Как близки, хоть и далеки,
Волненья первой с Вами встречи
Под новый год! Как мне сберечь их —
Когда в них молодость души?!
Лишь накануне я впервые
Увидел «тихую Марию».
(Об этом говори, пиши —
не выразишь очарованье).
И вдруг нежданное свиданье.
Вы были в платье голубом
Такая милая, простая!
Казалось мне, что я в любом
Движении давно Вас знаю.
Шел об искусстве разговор.
Вы, имя чье — его эмблема,
Снимали всякий пафос с темы,
И я, смотря на Вас в упор,
Не мог подметить тени позы.
И магии не разгадал,
Как высекается из прозы
Поэзии живой кристалл.
О, дорогие мне черты
Естественности, простоты
И тонкого большого вкуса —
В них образ Ваш. Напрасно тщуся
Воспеть его в моих стихах —
Конечно, выйдет только «ах!»
Как вы в тот вечер оценили
Статью в журнале в Вашу честь.
Но это — было, будет, есть!
Не мало чувства Вам излили.
И сколько роз, пионов, лилий
Ваш украшало уголок!
О, если б рассказать я мог,
Какая музыка звучала
В моей душе, когда из зала
Театра я увидел Вас
Впервые лебедем. Сейчас
Все живо — каждое движенье,
Изгиб спины и кисти рук —
Все в памяти… Тогда я вдруг
Узнал всю сладость ощущенья
Родиться вновь; себя ребенком
В искусстве увидать и звонко
Об этом миру прокричать.
Я вам пишу не сгоряча
И чувство в мысли облекаю, —
Но, Вашу скромность вспоминая,
Боюсь, что пылкий дифирамб
Не по сердцу придется Вам.
Тогда забудьте строфы те.
Кончаю. О себе немного.
Я нахожусь теперь в Чите.
Жара и пыль. Моя дорога
По берегу Байкала шла.
Он весь окутан дымкой синей.
Туннелям не было числа.
Пленяли глаз изгибы линий,
Потом тянулось Забайкалье,
Красоты без конца мелькали:
Извивы рек, отвесы скал.
Но в этот мир рукой войны
Черты тревоги внесены:
Как бивуак — Иркутск-вокзал.
На всех разъездах эшелоны
Красноармейцев. И вагоны
Порожняка и день и ночь
На запад мчаться.
Спать ни в мочь.
Здесь ночью душно.
Я пишу,
В мечтах на Селигер спешу
И вижу «домик в три окошка»
И вижу «к озеру дорожку».
С веслом Вы под гору идете
В украинке. Вся — как в полете.
Байдарка — «верная сестра»,
На берегу. Вот взмах весла
И в брызгах солнца и воды
По озеру плывете Вы.
Спокойной ночи, дорогая!
Берите все, что дарит лето!
А мне — видно, судьба такая,
Увидеть Вас уже Джульеттой
Сонет
Вокруг Вас море восхищений,
Хвала, как пена, льет к ногам,
Но суетность докучна Вам,
Смущая Ваш стыдливый Гений.
Всю прелесть линий и движений
Каким доверю я словам?!
Одно — «Уланова» и нам
Понятно: «Выше всех сравнений!»
Очарованье чистоты,
Изящества и благородства,
Гармонии и простоты —
Богиня! Нам являлась ты,
Как чудный сон, как луч мечты,
О, наше горькое сиротство!
Ленинград, 1943 г.
Подражание песне
Наше северное солнышко!
Наша лебедь белокрылая!
На кого ж ты нас покинула
Сиротливых, обездоленных?!
Прохожу ли вдоль по улице
Мимо дома одинокого,
Загляну ль в твои окошечки —
Сердце грустью обливается.
Вспомню ль прелесть несказанную
Лебединой твоей поступи,
Вспомню ль в лодке в брызгах солнечных
На твоем любимом озере —
И таким все близким кажется,
И таким отрадным, ласковым,
Словно юность мне припомнится,
Иль желанный друг, единственный,
Иль — всего верней сравнение —
Словно первая любимая!
Ленинград, 1943 г.
Ю.А.
Сколько бы бег быстрой реки ни
встретил препятствий, все же все струйки
камни и мели кругом обойдя, ликуя сольются.
К тебе приникла я. Доверие мое так велико,
как будто я большому кораблю доверилась.
И долго, долго дай думать о тебе, что б мысль моя
тебя как стену плющ обвила
О если б нас всегда несчастье миновало!
За плечи рукава закинув, перед жертвенною чашей,
я обращусь с мольбой к богам предвечным, владеющим
землей, что бы они тебе и мне явили милость.
Под туфелькой Галюши «У»
Сижу в углу и ни гу-гу,
Сменив театр семейным кругом
Был режиссером — стал супругом.
Пермь, 1942, зима, декабрь
…
Селигер — озеро в Калининской области
Неприе — деревня на Селигере
И на Селигере, и на Селигере
Лорелея песенку поет
Кудри золотые и глаза большие
Темные как синий лед.
Есть на Селигере, есть на Селигере
В Неприи, где пятьдесят ворот,
Домик в три окошка, к озеру дорожка —
Лестничкою через огород.
Маленький, да зоркий, домик на пригорке,
Домик, где всегда гостит она.
По лесу гуляет, славно загорает,
То смеется, то — глядишь — грустна.
Но она прекрасна и купальник красный
Ей костюм идет. Ей все идет.
Кто видал, поверит, что на Селигере
Лорелея в Неприе живет.
В песне мало склада. Это что — баллада?
Или сказка? Но — о чем, о ком?
Кто она, откуда? Что это за чудо
В Неприе над тихим бережком.
И отвечу ладом, что из Ленинграда.
И уж очень, правда, хороша.
Взглянет — и застонет, взглянет — и потонет
Юноши влюбленного душа.
Ей и горя мало: «Я ль того желала?»
И уже на озере. Быстра!
Стройной, загорелой — ей какое дело?
Ей байдарка — милая сестра.
Старая полудка и, допустим, шутка,
Шутка, хоть не очень весела.
Будет грустен каждый, кто слыхал однажды
Как спадают капельки с ее весла.
Озеро резное, озеро лесное,
Озеро подобно хрусталю,
И с весла байдарки на закате ярком
Капельки «Люблю, люблю, люблю».
Кудри золотые и глаза большие,
Темные как синий лед.
Кто видал, поверит, что на Селигере
Лорелея песенку поет…
Н.Радлов
Лето, 1939 г
«…Мы узнали, что такое чудо».
…От оркестра ветер пламенный
Рвется на простор за стены,
А театр молчит, как каменный,
И не сводит глаз со сцены,
Где крылатая Уланова,
Вся из света и эфира,
Англичанам дарит заново
Их великого Шекспира.
Шевелева Е.
Москва, 1980 г.